Объять необъятное: записки педагога

Щетинин Михаил Петрович
Главная » База знаний » Объять необъятное: записки педагога

Дети… Наша боль, наша радость, наша надежда… Позовите своего сына, дочь, посмотрите им в глаза. На вас смотрят столетия… Бережно передавались эти глаза от поколения к поколению.

Я пишу, и они встают передо мной… Доверчивые и настороженные, лукавые и грустные, испуганные и дерзкие. Вот опять смотрят: «Ты мне поможешь?» – «Да, да, конечно».

С одной лишь мыслью помочь я и пишу. А чтобы помочь, надо знать. Одному человеку не постигнуть бесконечности своего «я». Надеюсь, что наш скромный опыт сольётся с опытом других.

С чего всё началось? Бегу на главпочтамт. Торопливой рукой на бланке «телеграмма» пишу как песню: «Я студент второго курса». Кто бы мог подумать, чтобы в Саратовское музыкальное училище, да ещё сразу на второй! Я поверил, что могу.

Усвоив ещё в музыкальной школе от мудрого моего учителя Георгия Георгиевича Чендева истину: в искусстве последним быть нельзя, иначе зачем быть, – я «гонял» гаммы, играл этюды, разучивал пьесы. «Работать, работать и работать!» – твердил я себе по утрам, вставая нередко в 3–4 часа, чтобы никто не мешал, и было нас только трое: я–баян–музыка. Кто в юности не мечтал прожить так, чтобы «след оставить», совершить несовершенное, открыть неоткрытое? Думаю, что все. Я работал по 8–10, иногда по 12 часов в сутки только на инструменте. Юношеское честолюбие, помноженное на труд и музыкальные задатки, было основой будущих успехов. Главное, я верил.

Но вот в классе сольфеджио молодая учительница вынесла приговор: «У вас очень слабый слух (я нередко писал музыкальные диктанты на «два»), трудно вам будет». Слабый? А как его сделать сильным? Работа? Это я могу. И снова бесконечные занятия, только теперь уже по ночам (чтобы лучше слышать), у рояля. К концу второго курса у меня обнаруживают… абсолютный слух. Не может быть, у меня – абсолютный?! Нет, всё правильно, я стал слышать без настройки точную высоту любого звука. В журнале против моей фамилии постоянно отметка «пять». А в сердце радость: я могу! Работа, работа, работа… Учитель по специальности доволен: самостоятельное мышление, но надо работать больше над техникой. Ещё больше? И снова – гаммы, этюды…

Февраль 1964 года, я на четвертом курсе, скоро гос. экзамены. Но что это? Рука… Болит правая рука. «Пройдёт.» – думал я. Нет, боль не прошла. Теперь болит уже и левая. «Смените профессию, – говорит спокойно врач, – это у вас профессиональное…» Вот и всё. «Талант – это любовь. Талант – это труд, бесконечная работа над собой» – так учили нас наставники. Но ведь я любил музыку и трудился, как никто другой! Значит, надо любить и трудиться иначе. Но что значит «иначе»? «Человек может всё!» Я не смог. Значит, не дано. Не дано. Кем «не дано»? Каждый нерв, каждая клетка моего организма яростно протестовали.

Не осуществив мечту детства, я приобрёл сто мучительных «почему?»: что может человек? Где границы человеческого «могу»? Нельзя ли их раздвинуть? Если можно, то как?.. Всё, что бы ни делал, что бы ни читал, рассматривалось мною через призму поставленных вопросов. Предположив, что причины моей неудачи в неправильной организации труда, я штудировал методики обучения игре на музыкальных инструментах.

Позже, в Кизлярской музыкальной школе, я убедился, что ни одна методика не гарантирует от неудач. По-прежнему у одних учеников получалось, а у других – нет. У одних крепли мастерство и вера в себя, росла любовь к музыкальному искусству. У других – постепенно росли сознание своего бессилия и неприязнь ко мне, преподавателю, и к музыке. К концу учебного года в классе отсев. Потеряв веру в себя, в учителя, ученики уходят. Уходят… «Уходят потому, что ты не можешь помочь», – думал я. Где же золотое зерно истины? Какой должна быть методика преподавания, чтобы каждый ученик раскрыл свои природные возможности?..

Я вижу твои глаза, я не забыл их, помню, как будто это было вчера. Ты пришёл, потому что верил мне, ты старался сделать всё так, как я тебе говорил, ловил каждое моё слово. Мы вроде бы справлялись с программой, но гасли твои глаза, отчего становилось неспокойно на душе. Не скрою, приходила спасительная для честолюбия мысль: «Я делаю всё, отдаю ему время, силы, здоровье, а у него не выходит, значит, он не способен. У других же всё идет успешно…»

Учитель, как часто произносим мы эту формулу в момент своей слабости, педагогической несостоятельности. Как легко свалить вину на природу, особенно когда никто не возьмётся проверить, так ли уж виновна она. Да и как проверить то, о чём почти не имеешь представления?! Природа человека… Что это? Два слова без ясного смысла, обозначение неосязаемой, предполагаемой реальности?

Тогда я отступил, устал… Нет, не устал (зачем искать оправданий?), я просто сдался. Не хватило веры в тебя, не хватило силы духа понять тебя. Ты ушёл… Но беспокойство, тревога остались.

Ко мне пришёл другой ученик, другие глаза с надеждой глядели на меня. И я почувствовал, что снова обманываю и его, и себя. Мы учимся на авось, ориентируясь на то, как делал тот, у кого «вышло». Но ведь тот, у кого «вышло», другой. Я понял, что мой метод, метод проб и ошибок, – от незнания главного – твоих возможностей.

С той поры я прочёл много книг, написанных о человеке и его природе. Но сведения нередко противоречили друг другу.

С педагогами Кизлярской музыкальной школы мы решили выяснить (насколько это было возможно в наших условиях), в чём отличие тех, у кого «получалось», от тех, у кого «не получалось». II причину успехов или неудач искали именно в этом отличии. Каковы интересы наших учеников? Чем они любят заниматься и хотели бы заниматься в свободное время? Каков их режим дня? Что они успевают сделать за неделю? Чтобы выяснить это, мы составили различные анкеты.

Данные исследования вначале разочаровали нас. Учащиеся «сильных» групп, казалось, не имели какого-либо яркого отличия от «средних» и «слабых». Мы уже стали думать, что наша затея ни к чему не привела. Но, перебирая ещё и ещё раз анкеты, мы вдруг обнаружили, что отличие есть. Оно заключалось в широте, количестве и глубине «побочных» интересов. А что если успехи в музыке зависят в большей степени от уровня общего развития человека, нежели от каких-то особых, отдельных музыкальных способностей? Может быть, и не бывает способностей в одном без способностей во многом?

Мы нашли ещё одно подтверждение этому предположению, когда сопоставили результаты обучения одних и тех же учащихся в музыкальной школе с их успехами в общеобразовательной. Оказалось, что из 100 процентов наших отличников и «хорошистов» 98,3 процента учились на «4» и «5» и по общеобразовательным предметам.

Молодость часто покоряет вершины только потому, что она не успела узнать, что вершины эти недосягаемы. Мы были молоды. Мы тогда не говорили: «А может быть…» Мы поверили: способность к одному виду деятельности слагается из многих способностей к другим. Талант – это синтез множества талантов. Значит, задача развития одной способности должна быть одновременно и задачей развития «побочных» способностей. Для того, чтобы воспитать специалиста, надо, следовательно, помимо заботы о специализации, развивать «человека вообще», человека в целом… Нужен был эксперимент.

Мы решили взять группу так называемых музыкально малоодарённых, то есть в обычном смысле бесперспективных учащихся, и, влияя на формирование «побочных»! интересов, проследить, скажется ли это на качестве их музыкального исполнительства.

Первое время мы почти отказались от обычной формы урока по специальности. Читали стихи, писали рассказы, делали зарисовки, играли в спортивные игры, ходили в туристские походы на Терек, в лес, слушали у ночного костра таинственные истории. Музыкальные занятия были не основной частью нашей работы. На уроке нередко играл я сам, а ребята слушали.

Тому, у кого «не получается», очень трудно, почти невозможно сохранить желание учиться. Поэтому, как самое драгоценное, берёг я в них чувство любви к музыке. Главное–жизнь, рассказ о ней, о своих впечатлениях средствами музыки. Были уроки без единого музыкального звука, только горячие, возбуждённые споры о чём-то на этот раз более важном, чем игра на инструменте.

Так прошёл первый год. Во второй класс перешли все. На экзаменах мы выглядели не хуже других. А результаты второго года обучения превзошли даже наши ожидания. Уже зимой и весной на академическом концерте ребята – в числе лучших. А впереди третья весна, конкурс на лучшее исполнение музыкальных произведений. Решили готовиться все. На конкурсе учитывались культура, эмоциональность и, конечно, техника исполнения и сложность произведений. Мы пошли на риск: взяли пьесы очень высокой сложности. К тому времени у учащихся окреп интерес к музыке, появилась вера в свои силы. Мы много играли: музыкальный материал менялся к каждому! уроку. У нас было твёрдое мнение: одно и то же нельзя давать два урока подряд, надо беречь чувство, свежесть восприятия, внимание. Быстро играть, быстро двигать пальцами – значит быстро мыслить. А какое может быть мышление во время нудно-однообразных бесконечных упражнений?!

Походы с ночёвкой в лес или к легендарному Тереку, рассказы о прочитанном, споры, стихи у костра, игры, по-прежнему занимали большое место в нашей жизни. Каждый рос как личность. Это было главное.

И вот, наконец, конкурс «Белая акация». Какими словами передать то, что мы испытали, когда жюри единогласно решило все призовые места отдать представителям нашего класса? Все призовые места наши! Победа!

Как сейчас вижу, подходит ко мне заведующий отделением народных инструментов и говорит: «Этого не может быть…
здесь что-то не так…» Он выжидательно смотрит мне в глаза, ища ответа, надеясь выведать некую тайну. «Как вы работаете над пьесами?» – «Мы работаем над человеком».

Я вспомню это «не может быть» спустя десять лет, когда группа работников народного образования из Кабардино-Балкарской АССР, посетив среднюю школу-комплекс в Ясных Зорях – прямое продолжение Кизлярской музыкальной,–оставит запись в книге отзывов: «То, что мы увидели в Яснозоренской школе, этого не может быть…»

А учитель из Северодонецка, прочитав о нас, напишет мне гневные строки: «Вы вводите в заблуждение людей, утверждая, что человек может всё! Сколько трагедий, неудовлетворённости, разбитых надежд оставит после себя этот красивый и насквозь фальшивый лозунг: «Человек может всё!» Вы поступаете жестоко и бесчеловечно. Вы ему: «Ты можешь», а жизнь своё: «Нет!» Жизнь делила и будет делить на сильных и слабых. Вы ему говорите: «Ты сильный!» А он вдруг оказался, фактически (!), не на словах, слабым, даже ничтожным. Что прикажете делать такому человеку? Какой ему дадите совет? Наука генетика доказала правоту моих слов. Так давайте будем смотреть не на небо, мечтая о «лучшей доле», а взглянем повнимательнее на действительное положение вещей… Талант–аномалия, дорогой коллега!»

Тогда, в Саратове, после приговора врача я думал точно так же. Однако благодарен моим родителям, моим учителям, всем людям, окружавшим меня, которые с первых робких шагов в жизнь внушали мне: «Ты можешь!» Нет, «дорогой коллега», сегодня я готов спорить, готов спокойно и уверенно, с полной ответственностью утверждать: «Человек может всё!» И это не слепая вера. Дайте человеку возможность мочь! А если нам кажется иногда, что не можем, то это не от «Действительного положения вещей», а от того, что где-то погрешили перед собственной природой, перед сложнейшей системой–человеком.

В оптимистическом «Человек может всё!» главное–сам человек. Именно через осмысление этого девиза шло формирование идеи многоцелевой школы, школы-комплекса. Мы часто говорим: «развитие ребёнка, развитие человека». Но что значит «развивать человека»!? Это значит развивать всё, что включает в себя понятие «человек».

Михаил Петрович Щетинин
(из книги «Объять необъятное:
записки педагога» 1986 г.)

Памяти Михаила Петровича Щетинина

Вчера (12 ноября 2019 г. — прим. ред.) с сыном ездили проститься с Михаил Петровичем Щетининым. Походили по школе, сын показал корпуса и классы, где он учился и жил, где тренировался и рос.

Когда я впервые узнал о школе Щетинина, то даже мечтать не смел, что моему ребёнку выпадет честь учиться там. Казалось, что в школе обучаются таланты и гении, до которых нам не дотянуться…

Михаил Петрович – это человек вне нашего времени. Школа в Текосе рождалась в девяностые годы. В период, когда всё в стране разваливалось, когда каждый грёб под себя и пытался урвать, продать, когда в стране менялась идеология и ценности. В те времена быть благородным было не то что не модно, а стыдно…

А он приезжает в маленький посёлок, селится с учениками в двух заброшенных бараках и начинает строить школу будущего. Дети под его руководством практически на голом месте строят комплекс великолепных зданий и параллельно обучаются. Да не просто обучаются, а заканчивают среднюю школу, кто на два, кто на три, а некоторые даже на 5 лет раньше своих сверстников.

Они создают школу, в которую приезжают обучаться со всех уголков нашей страны. Без всякой рекламы вытраиваются очереди родителей, чтоб отдать в неё своё чадо, родители готовы платить любые деньги…

По законам современного мира Щетинин Михаил Петрович должен был задрать ценник на свои услуги до небес и приватизировать весь комплекс сооружений, прибрать всё то, что создали в частные руки… Но школа даже в очень тяжёлые временна всегда оставалась бесплатной. А созданный комплекс из десятка красивых сооружений он подарил государству.

Михаил Петрович жизнь отдал, чтоб создать свою уникальную школу. Жизнь отдал служению человечеству. И ушёл из этого мира, стоя на своём боевом посту, погиб, сражаясь за сердца и души наших детей.

Меня поражает и восхищает щедрость души Михаил Петровича. Это тот человек, о котором должны трубить все СМИ. Но этого не происходит, потому как сейчас стране не нужны герои такого масштаба, герои, которые так бескорыстно готовы служить своей Родине.

Очень рад и благодарен судьбе, что мне удалось соприкоснуться с этой великой личностью.

Желаю, чтоб дело его было продолжено! Чтоб школ, воспитывающих благородных, умных людей, становилось превеликое множество!

Кашин Павел
vk.com/kashinp

Поделиться информацией в соцсетях и мессенджерах:

Похожие статьи

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

В нашем магазине:

Прокрутить вверх

Вход на сайт